Давно, когда я жила в Одессе и работала на Главпочтамте, то слышала от нашей сотрудницы такое свидетельство из её жизни. Она рассказывала: «Я воспитывалась в детском доме в одном закрытом северном городе. Мы воспитанники детского дома ничего кроме снега не видели, он в наших краях никогда не таял. Как-то небольшую группу детей, в которой была и я, за хорошую учёбу и примерное поведение, решили поощрить поездкой на юг. Мы за один день на самолёте прилетели из зимы в лето. Нас поселили недалеко от города Одессы. И вот мы впервые увидели деревья, на ветках которых росли спелые плоды, это были абрикосы. Нам разрешили их срывать и есть. Ничего более вкусного с тех пор я не ела, эти оранжевые комочки с медовой сладостью таяли у нас во рту, и нам казалось, что мы попали на сказочную планету. Но что для меня ещё запомнилось, то это как мы боялись снять обувь и ступить на зелённую траву, которой мы никогда не видели. Эта зелённая лужайка, на которой цвели цветы, летали бабочки, ползали муравьи - была из фантастического мира. Наши ступни ещё никогда не ощущали, как это наступить босой ногой на землю. Когда я выросла и окончила школу, то не представляла себе другого места для жительства - кроме Одессы и с тех пор я живу здесь». Мне же, выросшей в этом абрикосовом раю и бегавшей с детства босиком, странно было слушать, с каким восторгом взрослая женщина вспоминала свою встречу с тем, что для меня было обыденным.
Много на земле разных мест, где-то снега и морозы, где-то желтые пески и жара, где-то высокие горы и непроходимые тропические леса, а в нашей местности самые благоприятные условия для жизни.
У нас дома росла абрикоса, на ветках которой мы любили сидеть с братьями и наслаждаться мякотью плода, а потом, разбив косточки и почистив ядрышка от тонкой кожуры, поглощать и их. Если так можно выразиться, то младшей сестрой абрикосы было дерево жардели, косточки которой были мельче и с горчинкой. Жардели росли на улице, в лесополосах и все их плоды невозможно было собрать. Во всех дворах на больших досках сушили жардели, предварительно отделив косточки, которые потом обменивали во вторсырье на необходимые в хозяйстве недорогие товары.
В Рождественскую вечерю на стол каждая хозяйка выставляла три блюда; первое - кутя, второе - вареники с кислой капустой, третье - узвар – компот из сушенных жардель. И поверьте, что тот УЗВАР был вкуснее всех компотов, всё в нем было натуральное и полезное.
Однако где-то лет восемь назад в нашем краю произошла экологическая катастрофа. Самыми первыми у нас расцветают деревья абрикосы и жардели и цветут очень пышно. Но потом приходит беда, случаются заморозки и весь цвет гибнет, веточки чернеют и засыхают, многие деревья гибнут или выбрасывают густые новые зеленные веточки. И в некогда абрикосовом раю, мы не имеем абрикос.
Поэтому я хочу возблагодарить Господа за Его милость и попросить благословения на наш край, простить нам все грехи и возрадовать нас, начиная с этого года, обильными урожаями всех плодовых деревьев. Ведь для Бога нет ничего невозможного, в Его власти дать тепло и удержать мороз, послать дождь и запретить гусеницам вредить деревьям. И кто прочтёт это свидетельство, пусть присоединится к моему благодарению, да увидим мы деревья усыпанные плодами и вкусим мы в этом году сладость абрикос.
Дорогие читатели! Не скупитесь на ваши отзывы,
замечания, рецензии, пожелания авторам. И не забудьте дать
оценку произведению, которое вы прочитали - это помогает авторам
совершенствовать свои творческие способности
Теология : Альфред Великий. Боэциевы песни (фрагменты) - Виктор Заславский Альфред Великий (849-899) был королем Уессекса (одного из англосаксонских королевств) и помимо успешной борьбы с завоевателями-викингами заботился о церкви и системе образования в стране. Он не только всячески спонсировал ученых монахов, но и сам усиленно трудился на ниве образования. Альфреду Великому принадлежат переводы Орозия Павла, Беды Достопочтенного, Григория Великого, Августина и Боэция. Как переводчик Альфред весьма интересен не только историку, но и филологу, и литературоведу. Переводя на родной язык богословские и философские тексты, король позволял себе фантазировать над текстом, дополняя его своими вставками. Естественно, что работая над "Утешением философией" Боэция, Альфред перевел трактат более, чем вольно: многое упростил, делая скорее не перевод Боэция, но толкование его, дабы сделать понятным неискушенным в античной философии умам. Поэтому в его обработке "Утешение" гораздо больше напоминает библейскую книгу Иова.
"Боэциевы песни" появились одновременно с прозаическим переводом "Утешения" (где стихи переведены прозой) и являют собой интереснейший образец античной мудрости, преломленной в призме миросозерцания христиан-англосаксов - вчерашних варваров. Неизвестна причина, по которой стихи и проза, так гармонично чередующиеся в латинском оригинале "Утешения", были разделены англосаксами. Вероятно, корень разгадки кроется в том, что для древнеанглийского языка литературная проза была явлением новым и возникновением ее мы обязаны именно переводам короля Альфреда. Делая прозаические переводы, король был новатором, и потому решил в новаторстве не переусердствовать, соединяя понятный всем стих с новой и чуждой глазу прозой. Кроме того, возможно, что Альфред, будучи сам англосаксом, не понимал смешанных прозаическо-стихотворных текстов и решил, что лучше будет сделать два отдельных произведения - прозаический трактат и назидательную поэму. Как бы там ни было, в замыслах своих король преуспел. "Боэциевы песни" - блестящий образец древнеанглийской прозы и, похоже, единственный случай переложения латинских метров германским аллитерационным стихом. Присочинив немало к Боэцию, Альфред Великий смог создать самостоятельное литературное произведение, наверняка интересное не только историкам, но и всем, кто хоть когда-то задумывался о Боге, о вечности, человечских страданиях и смысле жизни.
